worldcat мое любимое..:heart:

Наталия Весьмир07.08.2009

Osvit У вас тут хорошо!

Елена Косарева16.03.2009

worldcat как три знатока из знаменитой передачи)))) все-таки как название может заставить \"играть\" сюжет картины, и смотришь на нее уже с бОльшим интересом..

Наталия Весьмир11.02.2009

RabberPlant - ммм-вот, см - в псиворде - шт гаааааят;) - \r\n\r\nЭРОС И ТОНАТОС \r\n В последние годы своей жизни Фрейд настойчиво продолжал работать над созданием более совершенной теории конфликта влечений. \r\n Ещё с 1895 г. он считал, что человеческое поведение зависит от двух тенденций: принципа удовольствия и принципа реальности. Это два противоположных принципа психической активности, которые лежат в основе психической системы. \r\n 1. Принцип удовольствия первичен в смысле активизирования личности в направлении немедленного импульсивного удовлетворения желания. Он связан с бессознательным. \r\n 2. Принцип реальности позволяет личности сделать отсрочку или задержку удовлетворения. Этот вторичный процесс развивает мышление и позволяет изъять определённую часть энергии от сексуальных импульсов и перенаправить её на работу, мышление, развитие интеллекта. \r\n Отсюда небольшой психологический совет: \r\n \"Если у вас временные эмоционально - сексуальные проблемы или неприятности, то углубитесь в работу или науку. Нерастраченная сексуальная энергия даст огромный толчок для интеллектуальной деятельности. Почти все гении, которые двигали историю человечества были несчастны в любви\". \r\n В то же время Фрейд признаёт, что принцип удовольствия и принцип реальности, в конечном счёте, не находятся в оппозиции друг к другу, так как целью обоих является разрядка напряжения. Удовольствие – психический результат разрядки возбуждений, возникающих в психическом аппарате. Принцип реальности является лишь некой отсрочкой для достижения той же цели. \r\n\r\n Влечение смерти (Тонатос). \r\n\r\n В нашей жизни всё повторяется, даже история. Каждый год одинаковый сезон, в сутках день и ночь. Так же и в человеческой жизни на протяжение всей цивилизации всё повторяется. Благодаря повтору жизнь течёт достаточно равномерно – детство, юность, взрослые года, старость и смерть. Это факт привёл Фрейда к выделению ещё одного влечения – ВЛЕЧЕНИЕ СМЕРТИ. \r\n К примеру, лосось упорно преодолевает течение, чтобы вернуться нереститься и умереть, но не какой-либо смертью, а вполне определённой. Взять человеческую жизнь: каждый к чему-то стремится, чтобы уйти из жизни, оставив память о себе. Если философски подойти к данному вопросу, то смысл человеческой жизни - оставить о себе некую заметку после смерти в умах живущих, и так бесконечно. Следовательно, организм противостоит любой угрозе смерти, ему не предназначенной. Жизнь отдельного индивидуума всегда приходит к естественному концу, однако, выживание вида не прекращается. Это, конечно же, парадоксально, но влечение смерти служит продолжением жизни. Так как гарантией выживания является сексуальное влечение. \r\n Влечение – это стремление всякой органической формы жизни к восстановлению первоначального состояния. Если всё живое произошло от неживой материи, тогда возможно существует влечение, целью которого является возвращение живого в состояние покоя неорганической материи. По Библии человек создан из праха и возвращается в прах. \r\n\r\n Следовательно, “ЦЕЛЬ ВСЯКОЙ ЖИЗНИ ЯВЛЯЕТСЯ СМЕРТЬ” ...\r\n______________________________________________________\r\n\r\n- а у Юнга - шт именн см?\r\n http://www.psyworld.h1.ru/otci/ung.swf\r\n

Olia Brightestli11.02.2009

mer-cure Каждый видит в тексте то, что хочет видеть))) \nЭрос и Тонатос, вот что тут основополагающее. Два сильнейших влечения, которые подменяют одно другое и нет возможности разобраться в истоках... Женщина - как начало жизни, и как \"палач\" для ослепленного мужчины. жизнь и смерть. Картины Шиле - о вечном. А гениталии - врата жизни...\nНо! доля безумия здесь сильна. Даже не по Фрейду, а по Юнгу лучше, наверное, трактовать.

Мария10.02.2009

mer-cure А что тут скажешь? Дедушка Фрейд не смог бы найти лучшего клиента... Тут столько всего намешано!

Мария10.02.2009

deb-kotovsky неужели Климт?

Deborah Kotovsky10.02.2009

qwertz ух ты...как его по полочкам, беднягу..... ну не знаю.... так любого художника можно..... с композиционными слабостями.... тоже... мое мнение, вполне интересные композиционные решения, отрывки мыслей иногда, мне это интереснее, чем сто раз продуманное и вылизанное.... о ведь он молодой совсем был, может есть всему объяснения, и отсутствие улыбки, что не говорит о сухости...бред... ну....не знаю, пожалуй мне нужно ещё читать о нем, чтоб как-то явственнее представлять....)) спасибо, Оля!

10.02.2009

RabberPlant *DRINK*  :heart: \r\n\r\n***\r\n- а шт думаешь - вот об этм? - ...\r\n\r\n На выставке Эгона Шиле \r\nБорис Парамонов, Радио \"Свобода\"\r\n\r\nВ Нью-Йорке, в залах Музея современного искусства, прошла выставка Эгона Шиле. Я был на ней за день до закрытия, и народу было не протолкаться: четырехмесячная экспозиция не истощила интереса к художнику. Эгон Шиле не первый раз выставляется в Нью-Йорке: несколько лет назад была роскошная выставка венских модернистов начала века - Густав Климт, Оскар Кокошка и Шиле. Я тогда обратил на него внимание. Он, действительно, выделяется в любой компании острым, подчеркнутым, можно даже сказать болезненным эротизмом своих изображений. Известно, что он даже под судом был - не за искусство, впрочем (времена Мадам Бовари и Цветов зла прошли), а за сопутствующие обстоятельства - сожительство с одной из его малолетних моделей. \r\n\r\nМожно, пожалуй, сказать, что Эгон Шиле создал целый мир своих собственных Лолит. Мэри Чан писала в проспекте выставки: С 1913 года в особенности Шиле разрабатывает свою в высшей степени персональную идиому в многочисленных зарисовках женских моделей, обнаженных или полуобнаженных, которые считаются лучшими его работами. Типичной среди них можно назвать Черноволосую девушку в задранной юбке. Для этих работ характерна эксцентрически выстроенная поза модели, которую художник видит на очень близком расстоянии сверху или снизу. К тому же Шиле любит не дорисовывать некоторые из телесных частей, что усиливает у зрителя ощущение шокирующего дискомфорта. Женщины выставлены как недвусмысленно сексуальные объекты, открыто демонстрирующие себя под поднятыми одеждами. \r\n\r\nНекоторые из этих рисунков Шиле сделал к гинекологической клинике по разрешению знакомых докторов. Очень часто Шиле использовал в качестве моделей девушек-подростков, эксплуатируя сочетание невинных личик с вызывающей позой дерзкого обнажения. Здесь можно узнать фетишистскую моду тогдашней Вены, да и всей тогдашней, начала века, Европы: женщина-девочка в закатанных до колен чулках и пышном кружевном белье. Это звучит, можно сказать, завлекательно, но разве что звучит: в чисто визуальном плане соответствующие работы Шиле вызывают скорее негативные эмоции. Это не столько Эрос, сколько анти-Эрос. Эксцентричные позы моделей способны напомнить Дега или, даже ближе, Тулуз-Лотрека, но у Шиле они, я бы сказал, десексуализированы. И тут главное - тот самый прием недописывания частей тела: модели Шиле глядят некими обрубками, деталями даже не анатомического театра, а мясной лавки. И даже гениталии - что женские, что мужские - даны в той же, так сказать, усеченной трактовке. \r\n\r\nИнтересно, что по поводу выставки Шиле известный писатель Джон Апдайк напечатал в Нью-Йорк Бук Ревю статью под названием Бывают ли красивы гениталии? Я не буду реферировать эту статью, хочу только подчеркнуть, что характерна сама постановка вопроса, провоцируемая Шиле. От его эротики подташнивает. Стоит ли тут говорить о персональной идиосинкразии художника? Может быть и стоит знатокам и исследователеям его творчества, но в то же время эта его установка кажется сверхлично значимой. Достаточно вспомнить эпоху Шиле, просто годы его жизни: 1880-1918. \r\n\r\nОн жил в годы, предшествующие первой мировой войне - и в годы самой войны. Он был призван в армию, но не на фронте погиб, а умер в тогда же разразившуюся эпидемию испанки, через три дня после смерти своей беременной жены. Испанка - это грипп, унесший в те годы около 20 миллионов человек: цифры, сопоставимые с потерями в войне всех стран-участниц. Эпоха разворачивалась под знаком Танатоса, а не Эроса. И это ощущается в картинах Шиле, в самих его сексуально эксплицированных моделях. Вот напрашивающаяся параллель к Эгону Шиле: в проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду - какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Всё это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно было особенно грустно. (...) князь Андрей (...) придумал лучше облиться в сарае. Мясо, тело, chair a canon!, - думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивал не столько от холода, сколько от самому себе непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде. Это пушечное мясо и есть модели Эгона Шиле - что мужские, что женские: жертвы испанки и мировой войны. \r\n\r\nИ не только Лев Толстой вспоминается в связи с ним, но и современники-художники, например Модильяни и Паскин. О последнем Эренбург сказал в мемуарах, что его модели похожи на детей, обиженных какими-то очень злыми взрослыми. А о Модильяни он же написал: вокруг его персонажей уже сжималось железное кольцо - имея в виду тот же роковой 1914 год. Творчество Шиле, да и вообще всего так называемого модерна, того, что еще называли декадансом, сегодня кажется весьма архаичным по сравнению с тем авангардом, который начался примерно в то же время - в десятые годы. Модерн кажется принадлежащим всё-таки девятнадцатому веку, тогда как авангард - несомненный двадцатый век. (Да и действительно в Париже так называемое арт нуво - то, что потом в России назвали модерном, а в Италии стилем либерти, началось еще в восьмидесятые годы прошлого века.) И всё-таки иногда сдается, что эти уже архаические модернисты многое в будущем угадали точнее нацеленных на будущее футуристов-авангардистов. У последних слишком много оптимизма связывалось с этим прозреваемым будущим. Предполагалось окончательное торжество разума в машинный век: машина и не может быть неразумной, это торжество рацио, точного расчета, а будущее будет моделировано по машине. Это была верная догадка, но дело в том, что сама машина в руках человека обезумела. Вот об этом уже мало кто думал: о том, что машина распнет плоть бытия, потребует человеческих жертвоприношений. Соблазн машинного мышления, технология как идеология - фундамент современного, двадцатого века ада. Старомодные уже тогда модернисты лучше угадали будущее, точнее его интуировали. В них чувствуется страх перед идущими временами, в Эгоне Шиле он чувствуется. Они не видели повода для оптимизма, и были, как выяснилось, правы. \r\n\r\nИнтересно посмотреть на примеры мутации художника-модерниста в авангардисты, - такие случаи тоже бывали. Я вспоминаю американского художника Чарльза Демута. Поначалу его тема была - пьяные матросы, в основном уринирующие; внимание художника было нацелено на их огромной величины снасти. Это был самый настоящий декаданс. Но с течением времени, с ходом века Чарльз Демут изменился, и темы свои сменил, так сказать сублимировал: он стал писать великолепные индустриальные пейзажи, с лесом фабричных труб. Вот это превращение фаллоса в фабричную трубу можно считать сублимацией - и даже санацией, выздоровлением, поворотом к лучшему: вместо душной атмосферы какого-нибудь сецессиона - светлый, сверкающий, разумный мир машинной индустрии. Торжество разума на месте душевного подполья. Но мы знаем, чем обернулось это торжество. Трупы концлагерей, сгребаемые бульдозером, - эту картину можно было прозреть скорее у экспрессионистов, вроде Шиле, и задолго до соответствующей практики. \r\n\r\nРусские примеры, пожалуй, - Мейерхольд и Эйзенштейн. О них Шкловский сказал, что не будь революции, они бы превратились в беспросветных эстетов; революция, значит, обратила их творчество, нацелила его на общезначимые задачи, вывела из декадентского подполья. О Мейерхольде говорить трудно, но Эйзенштейна можно посмотреть в любое время. Не будем говорить, как бы - до революции - он начинал, лучше вспомним, чем он кончил. А кончил он Иваном Грозным - вещью именно и стопроцентно декадентской, в манере самого что ни на есть начала века: нырнул в модернистское подполье, с Пшебышевским и Габриелем дАннунцио. Но, как выяснилось, тут-то и была спрятана правда об Иване, о русской истории - истории человеческих жертвоприношений темному духу царей. Кончился авангардистский миф светлого, разумно организованного и конструктивно спланированного счастливого будущего. Авангардистская мифология оказалась всего-навсего новой мотивировкой для древних человекоубийственных страстей. \r\n\r\n***

Olia Brightestli10.02.2009

RabberPlant из книги\r\nИван ЧЕЧОТ\r\nЭГОН ШИЛЕ\r\nЗаметки в кабинете\r\n\r\nСубстанция.\r\n Из чего состоят фигуры, из чего вылиты формы в картинах Шиле? У каждого выдающегося художника есть свое отношение к проблеме субстанции живописи. Это, с одной стороны, отношение к реальной, ощутимой (через глаз всеми чувствами) поверхности живописи – холсту, грунту, краске, лаку, – к ее рельефу. С другой стороны, отношение к поверхности и к внутреннему составу (строению) изображаемых предметов или форм, которые представляются в воображаемом, мыслимом пространстве.\r\n В-третьих, это понимание взаимоотношений между реальными качествами поверхности живописи и изображенными качествами предметов. Проблема субстанции тесно связана с цветом. Всякая субстанция цветная, но цвет субстанциален отнюдь не всегда. Так, для Шиле цвет субстанциален, то есть густ, материален, имеет текстуру. Цвет Шиле равен его краскам. Фактура хотя и имеет в его произведениях развитый характер, декоративный или экспрессивный, но самоцелью не является, а направлена на изображение качественных особенностей форм и субстанций. Точнее, у Шиле наблюдается довольно редкий симбиоз самодостаточной эстетики декоративных материалов и их выразительно-повествовательно-символического прочтения. Как таковые его материалы однако не отличаются ни \"красотой\", ни приятностью, так как им свойственны стихийная грубость, \"грязь\", мрачность, старообразность. Но и в роли качеств изображенных форм они приобретают способность казаться значительными, яркими и даже драгоценными. Фактура и цвет получают свойства метафор.\r\n\r\n Субстанция телесная.\r\n Метафора дерева (= фигуры) и древесины, но не с точки зрения ее регулярно и плотно расположенных волокон, а через уподобление поверхности тела шероховатой коре или гладко отполированной, скульптурно вырезанной форме. Иногда облик членов тела заставляет вспоминать о стволе и корнях. Метафора камня – твердого, гладкого или бурого, как руда. Царапающие грани, зернистая поверхность. Фигура из темного янтаря, из грязного золота.\r\n Однако специфика вещества плоти у Шиле не будет выражена, если не сказать о метафоре мяса. Тело фигур состоит из мясной ткани, с жилами и связками, покрытого кожей, отрубленного. Рука или нога напоминает иногда культю. Это мясо плоти внушает подчас малоприятные ощущения и говорит об измученной, освежеванной плоти. Мясо, дерево, камень – стихии – животная, растительная, неорганическая – сливаются в одну живую и мертвую, естественно неестественную субстанцию, которая может принадлежать не обязательно человеку, но также и гope, дереву, башне... мебели и пр. Не только мужское и женское – всякое тело состоит у Шиле из костей, кожи, жил, мышц (обычно очень тонких). Дом он рисует и пишет тоже в качестве живого, движущегося и страдательного существа со своим хребтом и отверстиями. Он также имеет акцентированные точки чувствительности и выражения. Если у человека это соски, глаза, пальцы, губы, гениталии, то у дома – окна, двери, карниз, конек крыши, труба и т.д. Каждое тело в изображении Шиле – это и нечто косное, жесткое как камень, и нечто \"прозрачное\" или, точнее, слоистое, состоящее из грубой и нежной поверхности (кожа, одежда, покрывало), обтягивающей пустоту. Это порождает яркое чувство тварности и смертности всех изображенных существ. Кости и кожа, шерсть, стоящая дыбом, синяки и ссадины, подтеки, какая-то характерная нечистота, неопрятность характеризуют мужчин у Шиле; но и женщины, дети отличаются неприбранностью и какой-то ощутимой физической нечистоплотностью, заставляющей вспоминать о животных.\r\n Однако здесь есть и важнейшее отличие. В своей физиологичности и нечистоте животное естественно, а у Шиле нередко заметно, как, наряду с удобной домашней распущенностью (естественная форма), фигура характеризуется дискомфортом, потому что все члены и поверхности тела связаны друг с другом не дружественным согласием, а через трение – все в нем ерзает и давит одно на другое.\r\n В целом можно сказать, что с точки зрения субстанции в произведениях Шиле царствует дух Земли. При этом он дан в своей наиболее глухой и тяжелой ипостаси как мятежный, страстный, но безблагодатный. С одной стороны, земля-гора и земля-пашня, с другой, формы и фактуры, напоминающие куски старой кожи, дерюги и мешковины, половики, лопасти жесткой и ветхой ткани. Знаменательно, что кристаллическое формообразование, цветные грани так и не развиваются у Шиле. Больше, чем к показу логики строения, схематизма вещества, он склонялся к передаче \"муки материи\" (Я. Беме), к воплощению свойственного ей катастрофического начала, которое захватывает и человека. Пропасть материального, перед которой стоит человек Шиле не только в переносном, но и в прямом смысле (см. мотив ущелья, обрыва, оврага в фонах картин и в пейзажах), заставляет волю сделать последнее и отчаянное усилие, перед тем как произойдет второе рождение, загорится внутренний свет, раскроются глаза для высшего, мистического смысла бытия.\r\n\r\n***\r\n

Olia Brightestli10.02.2009