Показываются последние комментарии из незакрытых (общедоступных) альбомов.
| Любовь покоряет обманно,
Напевом простым, неискусным.
Еще так недавно-странно
Ты не был седым и грустным.
И когда она улыбалась
В садах твоих, в доме, в поле
Повсюду тебе казалось,
Что вольный ты и на воле.
Был светел ты, взятый ею
И пивший ее отравы.
Ведь звезды были крупнее,
Ведь пахли иначе травы,
Осенние травы.
Анна Ахматова, Осень 1911, Царское Село sharalem в альбоме «FaceContrOlь» |
| Пустыня... песок раскаленный и зной...
Шатер полосатый разбит надо мной...
Сижу я у входа, качая дитя,
Пою я,— и ветер мне вторит, свистя...
И вижу я,— кто-то несется ко мне
На черном, как уголь, арабском коне,
Рисуясь на склоне небес голубом,
В чалме драгоценной с алмазным пером.
«Привет тебе, путник! В шатер мой войди,
Останься, коль долог твой путь впереди;
Я фиников лучших для гостя нарву,
И миррой твою умащу я главу.
Я мех твой наполню струею вина...
Властитель уехал,— войди,— я одна...
Привет тебе, гость мой, посланный судьбой,
Да внидут и мир, и отрада с тобой!»
«Устал я,— он молвил,— и путь мой далек,
В край солнца и роз я спешу на восток...
Но некогда медлить... я еду... прощай!..
Один поцелуй лишь на счастье мне дай!»
Прозрачную ткань отвела я с чела
И с тихим смущеньем к нему подошла...
И вот наклонился ко мне он с коня
И обнял так крепко, так жарко меня.
И кудри его благовонной волной
Закрыли мгновенно весь мир предо мной!..
Лишь очи, как звезды, сверкали во тьме
И страстные думы рождали в уме...
И слышалось, будто сквозь облако грез;
«Умчимся со мною в край солнца и роз!»
Но острым кинжалом мне в сердце проник
Ребенка нежданно раздавшийся крик.
И руки мои опустились без сил,
И с ропотом он от меня отступил...
Как чары полудня, мелькнув предо мной,
Исчезли и всадник, и конь вороной...
И замерли звуки манящих речей,
Что сладко в душе трепетали моей,—
Их ветер пустыни унес без следа
Далеко... далеко... навек... навсегда...
Мирра Лохвицкая sharalem в альбоме «FaceContrOlь» |
| ;)
Звуки рога
Заставили вздрогнуть
Тех кто в лачугах не спал.
Незнакомец прекрасный
На коне прискакал,
И вот он увидел
Незнакомку прекрасную,
На коня посадил ее
И умчался с ней прочь.
Они бежали в мрачные дали
Туда, за озеро, над которым дрожали
Звезды,
Ночь,
Плакучие ивы.
Они бежали
Через долины, поля и лесные кущи.
Но мог ли ты знать о своей легенде грядущей,
Таинственный похититель принцессы?
И плачет во мне
Вся печаль и усталость
Теней минувшего, странных теней.
И рыцаря знамя
Цвета надежды
Реет вдали, о сердце мое, в тревоге твоей.
И на что-то надеясь,
Медленно жизнь там уходит,
Умирает печально принцесса
Среди шутов и карликов скорбных
В замке, которым феи владеют.
Феи, нежные феи. Страшные, страшные феи.
О ирис, ветви сирени и розы Иерихона!
В замке, которым феи владеют,
Жонглеры на лютнях играют
И зазывают прохожих
Игрою на лютнях,
Чьи странные струны,
Звуча,
Обручаются с душами скрипок,
С прозрачной душою струящихся слез.
Он совсем не похож на меня.
Никогда в его комнате спящей
Неведомое над изголовьем его не склонялось
И не касалось губами
Его горячего лба
Но ты, печальный Прохожий,
Прохожий, что беден так же, как я,
Иди со мной по дороге
В час, когда отправляемся мы
По утрам суровым и полным тревоги
Встречать монотонную жизнь.
- Потому что боимся мы умереть. -
Мы хотели б с тобой умереть.
Потому что век наш весь в черном,
Он носит цилиндр высокий,
И все-таки мы продолжаем бежать,
А затем когда бьет на часах
Бездействия час и час отстраненья
От дел повседневных,
Тогда приходит к нам раздвоенье
И мы ни о чем не мечтаем.
Слушай Прохожий!
Слушай! А после, не зная друг друга,
Мы с тобою расстанемся.
В путь отправляйся. Дорога пылится вдали.
(с) RabberPlant в альбоме «FaceContrOlь» |
| RabberPlant в альбоме «FaceContrOlь» |
| RabberPlant в альбоме «FaceContrOlь» |
| RabberPlant в альбоме «FaceContrOlь» |
| Когда на склоне дня, в тени усевшись дуба
И грусти полн, гляжу с высокого холма
На дол, у ног моих простершийся, мне любо
Следить, как все внизу преображает мгла.
Здесь плещется река волною возмущенной
И мчится вдаль, стремясь неведомо куда;
Там стынет озеро, в чьей глади вечно сонной
Мерцает только что взошедшая звезда.
Пока за гребень гор, где мрачный бор теснится,
еще цепляется зари последний луч,
Владычицы теней восходит колесница,
Уже осеребрив края далеких туч.
Меж тем, с готической срываясь колокольни,
Вечерний благовест по воздуху плывет,
И медным голосом, с звучаньем жизни дольней
Сливающимся в хор, внимает пешеход.
Но хладною душой и чуждой вдохновенью
На это зрелище взирая без конца,
Я по земле влачусь блуждающею тенью:
Ах, жизнетворный диск не греет мертвеца!
С холма на холм вотще перевожу я взоры,
На полдень с севера, с заката на восход.
В свой окоем включив безмерные просторы,
Я мыслю: "Счастие нигде меня не ждет".
Какое дело мне до этих долов, хижин,
Дворцов, лесов, озер, до этих скал и рек?
Одно лишь существо ушло - и, неподвижен
В бездушной красоте, мир опустел навек!
В конце ли своего пути или в начале
Стоит светило дня, его круговорот
Теперь без радости слежу я и печали:
Что нужды в солнце мне? Что время мне несет?
Что, кроме пустоты, предстало б мне в эфире,
Когда б я мог лететь вослед его лучу?
Мне ничего уже не надо в этом мире,
Я ничего уже от жизни не хочу.
Но, может быть, ступив за грани нашей сферы,
Оставив истлевать в земле мой бренный прах,
Иное солнце - то, о ком я здесь без меры
Мечтаю, - я в иных узрел бы небесах!
Там чистых родников меня пьянила б влага,
Там вновь обрел бы я любви нетленной свет
И то высокое, единственное благо,
Которому средь нас именованья нет!
Зачем же не могу, подхвачен колесницей
Авроры, мой кумир, вновь встретиться с тобой!
Зачем в изгнании мне суждено томиться?
Что общего еще между землей и мной?
Когда увядший лист слетает на поляну,
Его подъемлет ветр и гонит под уклон;
Я тоже желтый лист, и я давно уж вяну;
Неси ж меня отсель, о бурный аквилон!
Альфон де Ламартин sharalem в альбоме «FaceContrOlь» |
| sharalem в альбоме «FaceContrOlь» |
| sharalem в альбоме «FaceContrOlь» |
| У вас душа - дитя: ее бы укачать,
Я слишком во плоти для этого фантома,
Чуть что готового исчезнуть, замолчать;
Я был бы рад воспеть с искусством Хризостома
Всю вашу красоту, чья видимая часть
И то загадочна, и то полузнакома.
Она как монастырь, в котором дремлет страсть, -
Нужна особенная хитрость, непростая,
Чтобы открыть врата и в монастырь попасть.
Один предложит вам сокровища, желая
Вас ими приманить и внутрь войти скорей;
Потом другой вскричит с коварством: "Обожаю
Закаты, вечера, покой монастырей,
Где отзвук слышится, как память, протяженный..."
Но будет попусту стучаться у дверей.
У вас душа нежна и пахнет анемоной,
У вас душа хмельна, как поцелуй в огне,
У вас душа - лазурь воды незамутненной;
Я знаю, аромат растает как во сне,
Похитят поцелуй, что драгоценней клада,
И зачерпнут воды - я знаю, в глубине
Таятся, скрытые, и нежность, и прохлада.
О, быть на берегу, склоняясь, как цветок,
Над этим озером, - ну что еще мне надо?
Дитя, у вас душа - инфанта: видит Бог,
Ей тяжела парча, ей сон глаза туманит,
Ей хочется поспать, малышке, под шумок.
Дитя, у вас душа - инфанта: так и тянет
Ее под сень ветвей, где отдыхает знать;
Дитя, у вас душа властительницей станет.
У вас душа - дитя: ее бы укачать.
Г.Аполлинер, Перевод М. Яснова
sharalem в альбоме «FaceContrOlь» |
| RabberPlant в альбоме «FaceContrOlь» |
| RabberPlant в альбоме «FaceContrOlь» |
| Твоя грудь, как две капли, -
вот-вот упадут.
Я бы жил с тобой на Капри -
а то украдут.
Золото волос и очи -
дикий янтарь.
Я бы хранил, как молитву к ночи,
как алтарь.
Псов сторожевых разбросал букеты,
чтоб знал всяк вор,
и перевешал бы всех поэтов
у ближайших гор.
Я бы осыпал тебя цветами
всех сортов.
Пока не стала бы ты седая,
как сто садов.
Твою невинность и невиновность
Боготворя,
я бы приказал ввести как новость
в букварях,
чтобы со стыда сгорели люди.
Твой портрет -
Это молока две капли - груди,
и в сердце Свет!
Это лебединые твои руки
Вечно вкруг.
Это нестерпимые те разлуки
Наших губ.Это киноварь твоих улыбок -
Шальной камин.
Стайка золотых, на счастье, рыбок.
Amen! Аминь!
Спи, моя малышка, - уснули цапли.
И куклы тут!
Только твои груди, словно капли,
вот-вот упадут!
26.03.1980
Л.Губанов RabberPlant в альбоме «FaceContrOlь» |
| RabberPlant в альбоме «FaceContrOlь» |
| RabberPlant в альбоме «FaceContrOlь» |
| 1
По черной глади вод, где звезды спят беспечно,
Огромной лилией Офелия плывет,
Плывет, закутана фатою подвенечной.
В лесу далеком крик: олень замедлил ход.
По сумрачной реке уже тысячелетье
Плывет Офелия, подобная цветку;
В тысячелетие, безумной, не допеть ей
Свою невнятицу ночному ветерку.
Лобзая грудь ее, фатою прихотливо
Играет бриз, венком ей обрамляя лик.
Плакучая над ней рыдает молча ива.
К мечтательному лбу склоняется тростник.
Не раз пришлось пред ней кувшинкам расступиться.
Порою, разбудив уснувшую ольху,
Она вспугнет гнездо, где встрепенется птица.
Песнь золотых светил звенит над ней, вверху.
2
Офелия, белей и лучезарней снега,
Ты юной умерла, унесена рекой:
Не потому ль, что ветр норвежских гор с разбега
О терпкой вольности шептаться стал с тобой?
Не потому ль, что он, взвевая каждый волос,
Нес в посвисте своем мечтаний дивных сев?
Что услыхала ты самой Природы голос
Во вздохах сумерек и жалобах дерев?
Что голоса морей, как смерти хрип победный,
Разбили грудь тебе, дитя? Что твой жених,
Тот бледный кавалер, тот сумасшедший бедный,
Апрельским утром сел, немой, у ног твоих?
Свобода! Небеса! Любовь! В огне такого
Виденья, хрупкая, ты таяла, как снег;
Оно безмерностью твое глушило слово –
И Бесконечность взор смутила твой навек.
3
И вот Поэт твердит, что ты при звездах ночью
Сбираешь свой букет в волнах, как в цветнике.
И что Офелию он увидал воочью
Огромной лилией, плывущей по реке.
А.Рембо (1854-1891)
@= RabberPlant в альбоме «FaceContrOlь» |
| RabberPlant в альбоме «FaceContrOlь» |
| O:-)
Дрожь твоих ресниц я видел, Мэри.
Ты в ту ночь стояла под венцом
И, как осень за порогом двери,
Никла опечаленным лицом.
Вздрагивая, трепеща, мигая,
Вкруг горело множество огней,
Но чело твое, о дорогая,
Было свеч таинственных бледней.
Купол, стены облеклись в сверканья,
Роз струился легкий аромат,
Но, уже устав от ожиданья,
Женщины молились невпопад.
Ты клялась не сознавая, Мэри,
Скорбь свою не в силах превозмочь,
И сегодня я уже не верю,
Вправду ль ты венчалась в эту ночь.
Кто-то, перстня растеряв каменья,
Горестно оплакивал его.
Сирый и достойный сожаленья,
День был не похож на торжество.
Торопливо вышел я из храма,
Но куда? Отяжелел мой взор.
Ветер выл на улице упрямо,
Злобный дождь хлестал меня в упор.
В бурку я закутался плотнее,
Мысль одна терзала сердце мне...
Вдруг – твой дом. Бессильно цепенея,
Тут же прислонился я к стене.
Так стоял я долго. Надо мною
Черных тополей шуршала мгла,
Шелестела сумрачной листвою,
Крыльями взлетевшего орла.
Но о чем шептались ветви в небе,
Нам обоим, Мэри, невдомек;
Знаю лишь: не мне сужденный жребий
Уносился с ветром, как поток.
О, скажи: навеки неужели
Радость озаренья отошла?
Все ль мои мечты отшелестели
Крыльями взлетевшего орла?
Почему на небо так глядел я,
Словно свет зари мне мог помочь?
Почему "Могильщика" запел я?
Кто мою услышал "Я и ночь"?
В сердце, чуждом людям, чуждом миру,
Частый дождь усиливал тоску,
И заплакал я, подобно Лиру,
Брошенному всеми старику.
Галактион Табидзе (1892-1939) RabberPlant в альбоме «FaceContrOlь» |
| Кориза, о любви у вас всё говорит,
И вас самих влекут призывы.
В косе темнеет ночь, заря в глазах горит,
Гибки, прекрасны и сильны вы!
На ложе, где сплестись бы белым лебедям,
Хотел бы видеть вас, не скрою,
Близ вас лежало бы другое тело там,
И были б вы совсем нагою.
Прелестнейшей игры, Кориза, нет ни в чем,
Как в теле, счастием согретом,
И сделались бы вы с любовником вдвоем
Моим любовнейшим портретом!
Анри де Ренье, пер.М.Кузьмина sharalem в альбоме «FaceContrOlь» |
| Алина, как пристал тебе стыда румянец,
Как разливается по нежности ланит,
Как на прозрачный он похож тогда багрянец,
Что розанам весна прелестная дарит!
И ярый гнев идет неистовой Алине,
Когда он вспыхнет вдруг в блистающих глазах, -
И думаешь тогда о некоей богине, -
Воспрянула она, жива в твоих чертах.
Но и печаль твою, Алина дорогая,
Задумчивую грусть твою я полюбил
И что мне предпочесть, не знаю, выбирая:
Твой гнев, твою печаль, иль твой стыдливый пыл?
Ведь, солнце жгучее, и буря, и ненастье,
Твоей тройной красе подходит всё в свой час, -
Но больше всех к лицу тебе, Алина, счастье
И томность сладкая полузакрытых глаз.
Анри де Ренье пер.М.Кузьмин sharalem в альбоме «FaceContrOlь» |
| Когда, обнажена, готовишься к любви,
И розу бросили причудливые губы,
Ни страсти, ни стыда в твоих глазах, Жюли,
И ожидание не нежно и не грубо.
И на нелепую, привычную кровать,
Где свежесть простыни смешалась с теплотою,
Покорно ляжешь ты в молчании пылать,
Лениво впалое прикрыв руно рукою.
Не любопытствуя, она блаженства ждет,
Готовя грудь свою к нему неторопливо:
До срока сорванный и недозрелый плод,
Ребеночек Жюли, - давно уж не стыдлива.
И зеркала вокруг по стенам говорят
О ней, всегда о ней, рисуя так послушно
Другие вечера, других постелей ряд,
Где отдавалася, мила и равнодушна.
Когда в объятиях к груди ее прижмешь,
Блаженство в памяти у ней пробудит праздной
Лишь отзвук ласк других, который так похож
На ласки прежние в дали однообразной.
Вот почему, увы! без нежности в крови,
Ей всё мечтается на этом глупом ложе
О смерти, а меж тем готовится к любви
И надоело быть ей телом, плотью, кожей.
Вот почему, Жюли, так молодость пуста,
Бесплодная любовь лишь горечь оставляет,
И память мрачную дарят твои уста,
Ребеночек Жюли, что умереть мечтает.
Анри де Ренье пер. М.Кузьмина sharalem в альбоме «FaceContrOlь» |
| Что думают о вас, Полина с сердцем нежным,
Нежнейшим во сто крат, чем ваш нежнейший взгляд,
Где видится совет любовникам прилежным,
Что на коленях лишь пред нею говорят?
От тех, кто доверял обманчивым обетам,
И смеху юному, и вашей красоте,
Быть может, ненависть лишь будет вам ответом
И лишь проклятие неискренней игре.
Другие назовут неверной, бессердечной
За то, что вы избрать посмели путь другой,
За то, что та любовь, что им мечталась вечной,
Мгновенно отцвела с румяною зарей,
Но тот, кто сохранит в тиши о вас мечтанье,
Оставя толки все, уйдет куда-нибудь
Лелеять медленно свои воспоминанья
О вечерах, когда склонялся к вам на грудь.
Ведь не довольно ли, Полина с сердцем нежным,
Любовнику узнать, как у него в руках,
Пусть разделенное, горит огнем мятежным
То тело милое, что скоро будет прах?
Не всё ль равно тому, кто к розе наклонился,
Что связано цветов в букете больше ста?
Весь аромат в одном цветке соединился,
В одном лобзании слилися все уста.
Анри де Ренье пер.М.Кузьмина sharalem в альбоме «FaceContrOlь» |
| Когда колени страсть вдруг разомкнет у вас,
И привлекаете к устам рукою гибкой,
Как изменяется взгляд ваших светлых глаз,
Всегда опущенных с невинною улыбкой!
То умилялися над розой молодой
И верную звезду среди листвы искали, -
И вот подернулись внезапной чернотой
И сумрачней грозы, темнее ночи стали.
По-новому в любви Эльвира хороша,
Грудь напряженную вздымает ей волненье,
С блаженством на лице, прерывисто дыша,
Желала б длительней и слаще наслажденья.
Напрасно на ногу надет тугой чулок,
До бедер стянуто упругим шелком тело,
И крепкий стан ее закрытый лиф облек,
И тело юное ткань плотная одела, -
Ведь платье и корсет, шнуровки и белье,
И пряжки крепкие ее не защитили, -
Огонь, томление напали на нее,
Вздыбили страстно всю и томно утомили.
Эльвира, должно вам, рассудок потеряв,
Средь города, где всё - шаг каждый - на учете,
Предаться трепету пленительных отрав,
Что глухо пробегал по беспокойной плоти.
Эльвира, должно вам, отбросивши наряд,
Рубашку тонкую на тонкие простыни,
Встречать зажегшийся нечистым счастьем взгляд
Глазами преданной и радостной рабыни.
В неотвратимый час, под тягостным ярмом,
Не та Эльвира вы, что детски и стыдливо
Цветку смеялися в своем саду густом
И трепетной звезде на небе молчаливом.
Теперь колени страсть раздвинула у вас,
Но успокоившись, одевшись, не забыли,
Спокойна и важна, вы про любовный час,
Таинственный тот час, когда нагой вы были?
Нет, утомленная, выходите вы в сад, -
Опять среди листвы звезда трепещет верно,
Опять Эльвира вы, что опускает взгляд, -
И прошлое забыв, почти не лицемерны.
Анри де Ренье пер.М.Кузьмина sharalem в альбоме «FaceContrOlь» |
| Задумаюсь о вас, Альберта с милым ликом, -
И где бы ни был я, в дни лета иль зимы,
Всё представляется тогда в мечтаньи диком,
Как будто узник я, бежавший из тюрьмы.
Завесу смутную внезапно раздирая,
Вдруг небо с птицами открыто предо мной,
Дышу я, упоен, и в воздухе, вдыхая,
Я слышу чувственно какой-то вкус иной.
Я слышу, как звенят певучие каскады,
Невысыхающий бежит во мне ручей,
Что не теряет ввек предутренней прохлады
От полдня ярого неистовых лучей.
И кажется, иду к вам Азиатским садом,
Неувядающих цветов струит бальзам
И выше всё ведет (так снится) ряд за рядом
Порфирных ступеней меня невольно к вам.
Потом молчание и сердце мирозданья,
Где всё в божественном готово потонуть,
И только алых роз немое опаданье
Всё выше, всё вперед указывает путь.
А улица меж тем вокруг меня бормочет
Иль в комнате смотрю на закопченный свод,
Да ливень слушаю, что мне окошко мочит,
Да медленных часов однообразный ход.
Но чтоб возник во мне весь этот мир великий,
И розы, и сады, ручьи и сладкий сон, -
Подумать стоит мне о вашем милом лике,
Чьим взором навсегда мой взор был ослеплен.
Анри де Ренье пер.М.Кузьмина sharalem в альбоме «FaceContrOlь» |
| Не в замке дедовском Люцинда рождена,
И ей не помнится в Италии владений,
Вот почему порой в ее глазах видна
Прекрасная печаль далеких сожалений.
Ведь не пленяли глаз плоды ей никогда
Тяжелой зрелостью и золотом румянца,
Не приходилось ей у круглого пруда
Ребенком наблюдать паденье померанца.
Во влажном сумраке, когда затихнет сад,
Под сводами кустов она не проходила
И, опершись рукой на мрамор балюстрад
В передзакатный час, мечтая, не грустила.
Она не слушала в тиши, наедине,
Что сонно шелестят умолкнувшие дали,
И розы лепестки при выплывшей луне
Из тонких рук ее, томясь, не опадали.
В садах божественных ряд ликов не блистал,
Не пели родники в траве, на шелк похожей,
Ни эха звучного не знала в глуби зал,
Ни статуй-стражников не видела в прихожей.
И под балконами ей не журчал каскад
Роптаний пламенных и жалобных томлений,
Когда ложилась спать, ей не тревожил взгляд
На пышном потолке ряды немых сплетений.
Нет, комната мала, та, где Люцинда спит,
В окно виднеется лишь неба гладь пустая,
Без золоченых рам тут зеркальце висит,
Невинное лицо так просто отражая.
Зачем ей это всё? Чего недостает?
Опира жемчугов и пестрых тканей Инда,
Когда простой цветок при ней вдвойне цветет,
Когда и без прикрас она всегда Люцинда?
Ведь утро светлое, колени преклонив,
Приветствует ее - владычицу - зарею, -
Заулыбается ли, тело обнажив,
Весь воздух вкруг нее уж напоен весною.
Анри де Ренье пер. М.Кузьмина sharalem в альбоме «FaceContrOlь» |
| sharalem в альбоме «FaceContrOlь» |
| sharalem в альбоме «Hu Jundi (Hu Jun Di)» |
| :heart:
и грусн...
чт были бз стихв(((((((((
На доске малиновой, червонной,
на кону горы крутопоклонной -
втридорога снегом напоённый
высоко занёсся санный, сонный
полугород, полуберег конный,
в сбрую красных углей запряжённый,
жёлтою мастикой утеплённый
и перегоревший в сахар жжёный.
Не ищи в нём замних масел рая,
конькобежногофламандского уклона,
не раскаркается здесь весёлая, кривая
карличья в ушастых шапках стая, -
и, меня сравненьем не смущая,
срежь рисунок мой, в дорогу крепкую
влюблённый,
как сухую, но живую лап клёна
дым уносит, на ходулях убегая...
О.Мандельштам
RabberPlant в альбоме «Hu Jundi (Hu Jun Di)» |
| О Муза, многого не требуй,
о жадный призрак, полно звать!
Когда клубятся вихри к небу,
кто станет на песке писать!
Как птица, молодость, бывало,
у самых губ моих витала,
запеть готова каждый миг.
Но столько выстрадал я в мире,
что если первые четыре
стиха сложил бы я на лире,
она б сломалась, как тростник.
В.Набоков sharalem в альбоме «Hu Jundi (Hu Jun Di)» |
| Как милый голос, оклик птичий
Тебя призывно горячит,
Своих, особых, полн отличий.
Как милый голос, оклик птичий,—
И в сотне звуков свист добычи
Твой слух влюбленный отличит.
Как милый голос, оклик птичий
Тебя призывно горячит.
В часы, когда от росных зерен
В лесу чуть движутся листы,
Твой взор ревнив, твой шаг проворен.
В часы, когда от росных зерен
Твой черный локон разузорен,
В лесную глубь вступаешь ты —
В часы, когда от росных зерен
В лесу чуть движутся листы.
В руках, которым впору нежить
Лилеи нежный лепесток,—
Лишь утро начинает брезжить,—
В руках, которым впору нежить,
Лесную вспугивая нежить,
Ружейный щелкает курок —
В руках, которым впору нежить
Лилеи нежный лепесток.
Как для меня приятно странен
Рисунок этого лица,—
Преображенный лик Дианин!
Как для меня приятно странен,
Преданьем милым затуманен,
Твой образ женщины-ловца.
Как для меня приятно странен
Рисунок этого лица!
С.Парнок sharalem в альбоме «Hu Jundi (Hu Jun Di)» |
© 2006-2024. Размещено в Филанко
